Приходит френд. Заглядываю в профиль: 6000 друзей. Когда ж ты их, милый мой, успеваешь прочитать? Даже если тратить по минуте на каждого, получается 100 часов. Как тебе, любезный, удается 100 часов укладывать в 24? Поведай миру и Нобелевская тебе гарантирована!
Долбоёб! Не в обиду будет сказано Носику!
Картинка так, для красоты.
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-community.gif){kind=small}
livejournalДорогие друзья!
Команда ЖЖ празднует этот Новый год с особым чувством. Наступает уже второй год особого отношения к блогерам и блогосфере. За этот год мы вышли из зоны комфорта и сделали значительный шаг вперёд. Существенные перемены к недостижимому совершенству требовали душевных сил и энергичных специалистов. Мы щедро тратили первые с любовью к пользователю и обретали вторых на пользу общему делу.
Нам открывает двери новый год — год развития, роста и заботы об участниках блогосферы.
Поздравляем любимых блогеров, постоянных и случайных посетителей ЖЖ с Новым годом. Желаем вам достигать лучших целей с помощью блога!
Команда Живого Журнала.
ПОШЛИ ВЫ В ЖОПУ СО СВОИМИ ПОЗДРАВЛЕНИЯМИ. ДА-ДА, ТУДА ГДЕ ВАШИ СКУДНЫЕ МОЗГИ ЮТЯТСЯ. ХОТЯ ОТКУДА ИМ ТАМ ВЗЯТЬСЯ, ВЕДЬ ВСЕ ПРОСТРАНСТВО ЗАНЯТО ВАШИМИ РУКАМИ.
Безутешная вдова неподъемной кувалдой вбила в бетонное полотно 444-й костыль и облегченно вздохнула. Начало было положено! Первые 4 километра сверхскоростной инверторной магистрали имени проходчика 4 разряда Нагасимы Л. Л. сдавали на 4 минуты раньше срока. Народные гулянья грозили перерости в беспощадный мордобой. В предчувствии беды вдова зубами вцепилась в шпалы. Обе руки Кимуры онемели от беспрестанных отмашек. Он сел на рельсы. Тут же рядом возник неприятный Ямагучи с первого участка. Лакейские усики только подчеркивали невыносимый характер их хозяина.
- Ты че расселся?
- А тебе какое дело?
- Так стоит же!
- У кого?
- Ни у кого! Дело стоит!
- А это?! Это пусть стоит. Ему и положено стоять. На то оно и дело.
- А тебя это не касается?
- Уже давно!
- Говнюк ты после этого, вот ты кто!
- Ладно, уговорил! Что надо делать-то?
- Да ничего! Сиди уже!
И тоже сел. И тоже на рельсы. Оба закурили, хотя и знали, что это вредно для здоровья сидящего рядом. Поэтому курили злостно и одну за другой.
Послесловие
Председатель Совета Директоров TGV возвращался домой в приподнятом настроении: "Никому не удастся переплю..."
Вредный Ямагучи, заталкивая в себя десятый кусок суси с размазанными по нему яйцами уни, еле заметным движением глаз переключил свой ящик на 10-й канал. На часах было 44:44. Время новостей из-за рубежа. Миловидный «якорь» (так здесь называют тех, кто держит программу то ли на плаву, то ли, наоборот, тянет ко дну) пела: «Вчера пресс-атташе Лионской жандармерии сообщил, что возле своего дома был найден мертвым Председатель Совета Директоров концерна TGV. Причиной смерти, предположительно, являются многочисленные ранения, причиненные сюрикенами, подобными тем, что используют японские ниндзя»...
Кимура в последний раз провел шершавой ладонью по сверкающей поверхности своего именного отбойного молотка, подошел к буцудану с портретом Учителя, опустился на колени и, согнувшись в глубоком поклоне, протянул левую руку к вазочке, в которой лежали фрукты, сигареты и зажигалка, - вещи, без которых покойный и дня бы не прожил на этом свете. Еще секунду назад рука была совершенно пуста. Но сейчас из нее с мягким звоном в вазу упали три неиспользованных сюрикена.
Надо будет все-таки найти теплые слова и для противного Ямагучи...
(Много букв, сразу предупреждаю!)
И опять этот пидарас не дает мне пролезть под кат. Буду опять писать на поверхности.
Итак.
Так и хочется начать это повествование словами: «Было солнечное весеннее утро. Ничто не предвещало беды...» Но мои принципы сделать этого не позволяют.
Поэтому начну так.
Был хмурый осенний полдень. Все предвещало беду. Даже сама беда. Бригадир Кимура, разделавшись с комком холодного, слипшегося риса, приступил было к послеобеденной чистке своего именного отбойного молотка, когда в компрессоре резко упало давление...
К компрессору начали подтягиваться люди.
Дорожный рабочий Нагасима, - вылитый Траволта в молодости, только ноги короткие и кривые, - решил проверить на усталостную прочность впускной клапан дроссельной заслонки, а заодно и свой сапог, но промахнулся. Проходившее рядом железнодорожное полотно уже визжало тормозами. Синкансэн надвигался так же неумолимо, как звонкое русское слово «пиздец». Нагасима решил бежать. И вошел в книгу рекордов Гиннеса, уделав хваленый TGV в 2 раза.
А в нем, между прочим, ехало три тыщи японцев и полторы сотни чудом уцелевших местных.
Но и это не спасло Нагасиму. Так и утонул в речке, не дотянув до противоположного берега каких-то сорока четырех сантиметров. Недаром говорят, четверка – цифра роковая. У японцев означает "смерть".
Однако беда не приходит одна. Вместе с ним утонула и страховка на всю семью. А если так, то лучше повеситься. Что они и сделали. Но уже без него.
А отбойный молоток в тот раз Кимура довел до блеска.
На похоронах особо выделялся своей мордой белоиммигрант с длинным носом, и таким же неподвластным языку японца именем Урадзимиру. Боясь произнести имя не так, его избегали, боялись и ненавидели. Но он их доставал везде. Даже устроился для этого на одну из картонных фабрик, где поставил себя так, чтобы его называли только по имени-отчеству. Те, кто нервами послабее, стали работу прогуливать. Остальные, по ночам никак не могли заснуть и пили горькую. Хотя и не очень крепкую (где-то 12-14 оборотов).
Урадзимииру достал из кармана клочок бумажки. Все напряглись. К счастью, это была всего лишь салфетка из ближайшего «Макдональдса», в которую он неприлично громко для такого случая выбил нос. Думая, что никто не заметит, он бросил ее в яму, у которой стоял, и неожиданно бодро заговорил о душевной чистоте и красоте человека, перевернувшего все представления о скорости и времени. Редкие смешки стали перерастать в смех, который закончился безудержным хохотом и танцами. Дело в том, что оратор говорил по-японски. Народ танцевал преимущественно танго. Хотя особо нетерпеливые уже пускались в рок-н-ролл. Урадзимиру запел. Душа просила. Пел он, естественно, «Богемиан Рапсоди». Его осыпающиеся мозги посчитали это самым уместным. Правда, он забыл, что сам давно уже не Меркюри. Для многих печь примыкавшего к кладбищу крематория оставалась последним убежищем. А зря. Они пропустили самое интересное - заключительную часть выступления: «...Ведь как сказал президент Путин: «Даже дети знают, что самой твердой валютой являются знания. Но, но... не только знания. А, а... и наличие твердой валюты! Вот!» (ОРТ. Программа «Время» от 29 апреля 2002 года).
А в это время Совет Директоров TGV, собравшись на чрезвычайное совещание, все пытался решить, что делать? В заключение слово взял Председатель.
- Мы не можем позволить какому-то японскому выскочке...
- Его фамилия – Нагасима, - услужливо подсказали сзади.
- Да хоть Ода Нобунага! Хоть сам Асикага Такаудзи!!! – сорвался на крик Председатель. – Повторяю: мы никому не позволим поставить под сомнение наши достижения. Франция никогда не будет придатком какого-то бегуна, будь он из Японии или из этой.., Тринидады и Тобаги! Короче, я вчера немножко покумекал перед сном и пришел вот к какому выводу: если трошки увеличить дифференциал на поворотах с углом более 30 градусов, то можно получить прибавку в скорости на 0,5 Маха. И, поверьте мне, уже через неделю никто и не вспомнит, как звали этого Тэгавегу!..
А в это время Кимура драил что-то черное, на молоток не похожее. И думал. Хотя по виду и не скажешь. Решение пришло внезапно. Кимура встал и дал отмашку... Все побежали, даже те, кто не умел. И первый, и замыкающий думали одно: «Чего бежим?»
(Продолжение след.)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
petite_nyctale в Вспомнилось...Решила я сегодня никуда не ходить. Боюсь не сдержаться и кого-нибудь послать по известному адресу. А это не есть хорошо. Даже на техсовет не пойду. Работу надо доработать и вообще. Погода и настроение сегодня располагают к воспоминаниям. Снежинки, серое небо и тишина. Боня только тихо прошуршит иногда мимо в тельняшке и снова штиль.
А вспомнилась мне одна наша поездка за кордон. Точнее, одно путевОе наблюдение. Ездили мы в командировки часто. Ну, в Москву это само собой. Многие наши спецы бороздили моря и реки, дневали и ночевали на верфях, изучали чертежи и спецификации в проектных бюро. Послать могли далеко и надолго – до года. Хорошо, если за границу, а могли, ведь, и на самый край нашей необъятной – на север или на дальний восток. Славное было время. Так вот, ехали мы вчетвером на поезде «Аврора» в Москву. Потому что прямого рейса не было, а самолет наш улетал из Шереметево-2. Уж не знаю, есть ли сейчас такой поезд, надеюсь, что нет. Неудобный он был ужасно. Представьте себе обыкновенное купе, нижние полки которого поперек разделены на шесть сидячих мест тоненькими подлокотниками. Но делать нечего, ехать надо, к тому же, у нас было численное превосходство перед «чужими» пассажирами купе – автономно путешествующими молодым мужчиной и женщиной средних лет. Дама сразу же заснула, парень попытался завлечь меня чтением литературы, которую он купил на вокзале. Тогда чего только не продавали и все на одном прилавке! И публицистика, и …эээ…эротика, и, прости Господи, что-нибудь черносотенное. Вот он этого говна добра и накупил. Особенно рекламировал книжку про Чикатило, совершенно искренне полагая, что мне «как женщине это будет интересно». Поговорили, попили чаю, продегустировали яблоки с приусадебных участков, обсудили производственные проблемы (книголюб, услышав из моих уст страшные технические термины, сразу увял, разочаровавшись во мне как в женщине, и задремал), перемыли косточки начальству и конкурентам, и тоже заснули. Но в этом прокрустовом купе спать долго не смогла даже я! А я очень в этом отношении талантлива, уж поверьте. Помаялись еще, и принялись за старое – опять затрындели о родном учреждении и его обитателях. Юноша обреченно слушал, женщина на зависть мне продолжала сладко спать.
Припомнили один случай из жизни командировочных. Вернее, из жизни одного из посланных очень далеко и надолго, но не за границу, а строго на восток. Назову его Петровичем. Жил он там, жил, наблюдал за строительством и консультировал, исправно слал отчеты о работе, получал командировочные и квартирные - словом жил-не тужил… Ну, если только самую малость скучал по малой родине, но кого это волнует. И вдруг финансирование резко прекратилось – о нем просто забыли. Петрович забеспокоился и позвонил на родину. Родина заверила, что помнит о своем питомце, и прямо сейчас все вышлет. Прошла неделя, Петрович еще раз позвонил и напомнил о себе. Родина в лице главного бухгалтера даже прикрикнула на своего нерадивого сына. Мол, отстань, все уже отправлено. Запасы средств, жорева и курева таяли, а денег все не было. Петрович, яростно выкурив последнюю подаренную сердобольным коллегой беломорину, отправился ранним утром на почтамт и на занятые копейки отбил телеграмму-молнию. Аккурат к концу рабочего дня (разница во времени еще больше была, чем сейчас!) на стол директора - настоящего морского волка и отъявленного матершинника, назову его Арсением Виниловичем, легла депеша без всяких там зпт и тчк, гласившая:
СРОЧНО ВЫСЫЛАЙТЕ ДЕНЬГИ ВАШУ МАТЬ ВЫСЕЛЯЮТ ИЗ ГОСТИНИЦЫ
Директор, никогда не выпускавший изо рта сигарету, поперхнулся дымом и свалился под стол от хохота. Придя в себя, вызвал главбуха и на производственном языке доходчиво объяснил, что она в корне не права и велел все полагающееся срочно страдальцу отправить, да еще и выписать ему премию за хорошую работу. Вернулся Петрович героем и с тех пор его посылали только в зарубежные командировки. Вот что мат животворящий делает!
После этой байки разговор перешел в филологическую плоскость. Вспомнили, что в те далекие годы телеграмму с матерными словами ну ни за что бы не пропустили, а Петрович, такой молодец: сумел обмануть бдительных телеграфистов и доходчиво донести до нашего директора суть проблемы. Заговорили о мате вообще, и я рассказала коллегам об одной замечательной женщине – профессоре-лингвисте московского университета, изучавшей, помимо прочего, инвективную лексику. Легенда гласит, что она специально для того, чтобы пополнить словарный запас и попрактиковаться в матерном языке, ходила на Хованский рынок и общалась там с торговцами сельхозпродукцией. Там же она была удостоена гордого звания бабки-матершинницы, ее там любили и очень ждали. Профессорша была уже в годах и близорука и, как-то, возвращаясь с полевых занятий, не заметила, что рабочие только что положили асфальт, и застряла в битуме. Работяги честно высказали ей все, что они по этому поводу думают. Завязнувшая по щиколотки бабуля ответила им с профессорской прямотой, но очень подробно и минут на десять, причем, ни разу не повторилась, ни в сочетаниях, ни в выражениях. Ребята слушали, не дыша от восторга, потом на руках вынесли ее из битума и проводили на трамвай, пригласив приходить еще и еще. Только вот фамилию этой удивительной женщины я запамятовала, в чем честно призналась коллегам. В этот момент сладко спавшая женщина открыла совершенно ясные глаза и произнесла: «Галкина-Федорук» и улыбнулась. Вот так вот. Не такая уж и талантливая эта женщина оказалась, я зря ей позавидовала. С тех пор вообще никогда никому не завидую и в общественном транспорте лишнего не болтаю. Хорошо, я всегда правду говорю, а то наврешь чего-нибудь, а рядом кто-нибудь проснется и тебя заклеймит. Лучше молчать.
shahmatoff в Чиста филологическое...bentkovsky, bugrovich и другие мои френды. И вот, все последние дни жизнь им опошляет сильный снег - пробки, заносы, 
p_rusakoff, который долгое время жил в Макао, да и сейчас где-то там живет, мотаясь между Гонконгом и Шанхаем. Так вот, он книжку написал про свои приключения в этой стране, про проституток, китайскую полицию и всемирных шпионов.
2006 год. Мы работали в Иокогаме над проектом «Сахалин-II».
До окончания проекта еще оставалось два года, а компания уже начала сбрасывать за борт ненужный балласт. Под сокращение попал и легендарный переводчик русского языка Мацумото. А может он не угодил руководству компании еще и тем, что, когда разговаривал с российскими партнерами на Сахалине, то орал в трубку так, что срабатывала аварийная сигнализация не только у нас в здании, но и в соседних домах. Я как-то спросил Мацумото:
- Сэнсэй! Что вы так всегда кричите в трубку? Весь офис потом полдня сидит парализованный! Да и вообще, зачем вам нужна эта трубка? Вас и без нее прекрасно слышно на Сахалине!
Сэнсэй виновато потупился и сказал:
- Понимаешь, Володя, я долгое время работал в Братске и мне там часто приходилось общаться по местному телефону, а кому как не тебе знать, какая в России связь! Это, наверное, и наложило отпечаток...
Я знал, какая у нас была связь, поэтому только и смог что склониться перед ним в глубоком поклоне, как это обычно делают у них за причиненные невзгоды и несчастья.
- Что ты, что ты? – испугался Мацумото. – Пойдем-ка лучше выпьем пива. Я тут нашел прекрасную лавочку – «Гюкаку» называется. Обещаю, кричать не буду. Разве что официантке.
