Индия. Бомбей. Праздничное шествие

[bentkovsky]

 

     Наша туристическая группа, состоявшая сплошь из передовиков производства, включая четырех летчиков новосибирского авиаотряда, сидела в автобусе и от нечего делать вяло переругивалась, когда прибежал грузчик Мешков и радостно сообщил, что, пока мы тут сидим, за углом идет красочное шествие с барабанами и штандартами. Все не сговариваясь рванули смотреть. Выстроились, как положено, ждем, когда мимо нас проходить будут. Приготовились рот-фронт показывать. Но сорвалось. Подходит ко мне учительница Валя Потапова и спрашивает: «А что это у них там на переднем флажке написано? За мир, наверное, за разоружение, да?» Я последовал за ее взглядом, улыбка приветливая, глаза светятся радостью праздника, и похолодел: «Хлопцы, тикай!» - почему-то по-украински разнеслось над городом, заглушая треск тысяч барабанов. Аж шествие вздрогнуло, кто-то забил поперек такта. Как мы бежали! Новосибирцы, несмотря на преклонный возраст, летели так, что гордость переполняла сердце за нашу Великую державу и за ДОСААФ, придумавший нормы ГТО. И все, пробегая мимо меня, еще успевают поинтересоваться: «Что ж там такого написано?» А ученые из Сибирского академгородка даже умудряются приободрить: «Не отставайте, Владимир Андреевич... Не бойтесь, мы без вас не уедем, Владимир Андреевич... Бросайте курить, Владимир Андреевич...» И проносятся дальше.
- Ничего, ничего, – успокаиваю себя. – Там позади еще Степа Утюгов... Уж Степу-то с его животом как минимум на круг сделаю.
- Ты чё, Андреич? Ты чё? По секрету, чё там написано-то? Ты ж меня знаешь, Андреич! Могила! – волоча живот по асфальту, проносится мимо Утюгов.
- Степан... – отчаяние душит, не давая говорить.

     Но его уже не видно. Влетаю в автобус и сразу к водителю, нюхающему какой-то пузырек: «Рви! В гостиницу! В аэропорт! Дуй отсюда! Бегом!»

     За нами стоял автобус с американцами, и мы видели, как к нему неслись все эти хваленые леди и джентельмены, бросив старого негра с деревянной ногой. Тот что-то кричал им, выбросив вперед правую руку, а левой придерживая протез. Но на него не обращали внимания. Мне подумалось: «Я выглядел на его фоне неплохо!» А наши подумали: «В войне мы их победим!»

     Тут поднялся Вася Раздыбайло, молодой агроном (потом выяснили, он первым пришел к финишу и успел продать шоферу одеколон «Цветочный», который тот и нюхал, когда в автобус влетел я) и не без вызова заявил: «Так что же, собственно, произошло, Андреич? Потрудитесь объяснить!»

- Про... про... – я задыхался и решил, что завтра брошу курить.
- Провокация? – спесь с Васи сошла, в глазах тревога.
- Нет! – тяжело сглатывая слюну, мотаю головой.
- Проститутки, что ли?
- Нет, нет. – наконец-то начинаю потихоньку отходить.
- А что? – от растерянности народ перестал дышать.
- Прокаженные! Ассоциация прокаженных ходит деньги собирает.
- Гони!!! – ревет автобус шоферу. Тот бросает пузырек и дергает за все ручки сразу.

     После нашей поездки прошел уже не один год, но до сих пор туристы признаются мне при встрече, что когда видят первомайскую или октябрьскую демонстрацию, бросаются врассыпную.

Шествие выглядело примерно так, только днем и без костра.