bentkovsky | Вспомнилось... (Reply)

Оригинал взят у

Решила я сегодня никуда не ходить. Боюсь не сдержаться и кого-нибудь послать по известному адресу. А это не есть хорошо. Даже на техсовет не пойду. Работу надо доработать и вообще. Погода и настроение сегодня располагают к воспоминаниям. Снежинки, серое небо и тишина. Боня только тихо прошуршит иногда мимо в тельняшке и снова штиль.

А вспомнилась мне одна наша поездка за кордон. Точнее, одно путевОе наблюдение. Ездили мы в командировки часто. Ну, в Москву это само собой. Многие наши спецы бороздили моря и реки, дневали и ночевали на верфях, изучали чертежи и спецификации в проектных бюро. Послать могли далеко и надолго – до года. Хорошо, если за границу, а могли, ведь, и на самый край нашей необъятной – на север или на дальний восток. Славное было время. Так вот, ехали мы вчетвером на поезде «Аврора» в Москву. Потому что прямого рейса не было, а самолет наш улетал из Шереметево-2. Уж не знаю, есть ли сейчас такой поезд, надеюсь, что нет. Неудобный он был ужасно. Представьте себе обыкновенное купе, нижние полки которого поперек разделены на шесть сидячих мест тоненькими подлокотниками. Но делать нечего, ехать надо, к тому же, у нас было численное превосходство перед «чужими» пассажирами купе – автономно путешествующими молодым мужчиной и женщиной средних лет. Дама сразу же заснула, парень попытался завлечь меня чтением литературы, которую он купил на вокзале. Тогда чего только не продавали и все на одном прилавке! И публицистика, и …эээ…эротика, и, прости Господи, что-нибудь черносотенное. Вот он этого ~~говна~~ добра и накупил. Особенно рекламировал книжку про Чикатило, совершенно искренне полагая, что мне «как женщине это будет интересно». Поговорили, попили чаю, продегустировали яблоки с приусадебных участков, обсудили производственные проблемы (книголюб, услышав из моих уст страшные технические термины, сразу увял, разочаровавшись во мне как в женщине, и задремал), перемыли косточки начальству и конкурентам, и тоже заснули. Но в этом прокрустовом купе спать долго не смогла даже я! А я очень в этом отношении талантлива, уж поверьте. Помаялись еще, и принялись за старое – опять затрындели о родном учреждении и его обитателях. Юноша обреченно слушал, женщина на зависть мне продолжала сладко спать.

Припомнили один случай из жизни командировочных. Вернее, из жизни одного из посланных очень далеко и надолго, но не за границу, а строго на восток. Назову его Петровичем. Жил он там, жил, наблюдал за строительством и консультировал, исправно слал отчеты о работе, получал командировочные и квартирные - словом жил-не тужил… Ну, если только самую малость скучал по малой родине, но кого это волнует. И вдруг финансирование резко прекратилось – о нем просто забыли. Петрович забеспокоился и позвонил на родину. Родина заверила, что помнит о своем питомце, и прямо сейчас все вышлет. Прошла неделя, Петрович еще раз позвонил и напомнил о себе. Родина в лице главного бухгалтера даже прикрикнула на своего нерадивого сына. Мол, отстань, все уже отправлено. Запасы средств, жорева и курева таяли, а денег все не было. Петрович, яростно выкурив последнюю подаренную сердобольным коллегой беломорину, отправился ранним утром на почтамт и на занятые копейки отбил телеграмму-молнию. Аккурат к концу рабочего дня (разница во времени еще больше была, чем сейчас!) на стол директора - настоящего морского волка и отъявленного матершинника, назову его Арсением Виниловичем, легла депеша без всяких там зпт и тчк, гласившая:

СРОЧНО ВЫСЫЛАЙТЕ ДЕНЬГИ ВАШУ МАТЬ ВЫСЕЛЯЮТ ИЗ ГОСТИНИЦЫ

Директор, никогда не выпускавший изо рта сигарету, поперхнулся дымом и свалился под стол от хохота. Придя в себя, вызвал главбуха и на производственном языке доходчиво объяснил, что она в корне не права и велел все полагающееся срочно страдальцу отправить, да еще и выписать ему премию за хорошую работу. Вернулся Петрович героем и с тех пор его посылали только в зарубежные командировки. Вот что мат животворящий делает!

После этой байки разговор перешел в филологическую плоскость. Вспомнили, что в те далекие годы телеграмму с матерными словами ну ни за что бы не пропустили, а Петрович, такой молодец: сумел обмануть бдительных телеграфистов и доходчиво донести до нашего директора суть проблемы. Заговорили о мате вообще, и я рассказала коллегам об одной замечательной женщине – профессоре-лингвисте московского университета, изучавшей, помимо прочего, инвективную лексику. Легенда гласит, что она специально для того, чтобы пополнить словарный запас и попрактиковаться в матерном языке, ходила на Хованский рынок и общалась там с торговцами сельхозпродукцией. Там же она была удостоена гордого звания бабки-матершинницы, ее там любили и очень ждали. Профессорша была уже в годах и близорука и, как-то, возвращаясь с полевых занятий, не заметила, что рабочие только что положили асфальт, и застряла в битуме. Работяги честно высказали ей все, что они по этому поводу думают. Завязнувшая по щиколотки бабуля ответила им с профессорской прямотой, но очень подробно и минут на десять, причем, ни разу не повторилась, ни в сочетаниях, ни в выражениях. Ребята слушали, не дыша от восторга, потом на руках вынесли ее из битума и проводили на трамвай, пригласив приходить еще и еще. Только вот фамилию этой удивительной женщины я запамятовала, в чем честно призналась коллегам. В этот момент сладко спавшая женщина открыла совершенно ясные глаза и произнесла: «Галкина-Федорук» и улыбнулась. Вот так вот. Не такая уж и талантливая эта женщина оказалась, я зря ей позавидовала. С тех пор вообще никогда никому не завидую и в общественном транспорте лишнего не болтаю. Хорошо, я всегда правду говорю, а то наврешь чего-нибудь, а рядом кто-нибудь проснется и тебя заклеймит. Лучше молчать.