Мои литературные потуги. Часть I (навеяно японскими скоростными поездами)

[bentkovsky]

(Много букв, сразу предупреждаю!)
И опять этот пидарас не дает мне пролезть под кат. Буду опять писать на поверхности.
Итак.
Так и хочется начать это повествование словами: «Было солнечное весеннее утро. Ничто не предвещало беды...» Но мои принципы сделать этого не позволяют.
Поэтому начну так.
Был хмурый осенний полдень. Все предвещало беду. Даже сама беда. Бригадир Кимура, разделавшись с комком холодного, слипшегося риса, приступил было к послеобеденной чистке своего именного отбойного молотка, когда в компрессоре резко упало давление...

К компрессору начали подтягиваться люди.

Дорожный рабочий Нагасима, - вылитый Траволта в молодости, только ноги короткие и кривые, - решил проверить на усталостную прочность впускной клапан дроссельной заслонки, а заодно и свой сапог, но промахнулся. Проходившее рядом железнодорожное полотно уже визжало тормозами. Синкансэн надвигался так же неумолимо, как звонкое русское слово «пиздец». Нагасима решил бежать. И вошел в книгу рекордов Гиннеса, уделав хваленый TGV в 2 раза.

А в нем, между прочим, ехало три тыщи японцев и полторы сотни чудом уцелевших местных.

Но и это не спасло Нагасиму. Так и утонул в речке, не дотянув до противоположного берега каких-то сорока четырех сантиметров. Недаром говорят, четверка – цифра роковая. У японцев означает "смерть".

Однако беда не приходит одна. Вместе с ним утонула и страховка на всю семью. А если так, то лучше повеситься. Что они и сделали. Но уже без него.

А отбойный молоток в тот раз Кимура довел до блеска.

На похоронах особо выделялся своей мордой белоиммигрант с длинным носом, и таким же неподвластным языку японца именем Урадзимиру. Боясь произнести имя не так, его избегали, боялись и ненавидели. Но он их доставал везде. Даже устроился для этого на одну из картонных фабрик, где поставил себя так, чтобы его называли только по имени-отчеству. Те, кто нервами послабее, стали работу прогуливать. Остальные, по ночам никак не могли заснуть и пили горькую. Хотя и не очень крепкую (где-то 12-14 оборотов).

Урадзимииру достал из кармана клочок бумажки. Все напряглись. К счастью, это была всего лишь салфетка из ближайшего «Макдональдса», в которую он неприлично громко для такого случая выбил нос. Думая, что никто не заметит, он бросил ее в яму, у которой стоял, и неожиданно бодро заговорил о душевной чистоте и красоте человека, перевернувшего все представления о скорости и времени. Редкие смешки стали перерастать в смех, который закончился безудержным хохотом и танцами. Дело в том, что оратор говорил по-японски. Народ танцевал преимущественно танго. Хотя особо нетерпеливые уже пускались в рок-н-ролл. Урадзимиру запел. Душа просила. Пел он, естественно, «Богемиан Рапсоди». Его осыпающиеся мозги посчитали это самым уместным. Правда, он забыл, что сам давно уже не Меркюри. Для многих печь примыкавшего к кладбищу крематория оставалась последним убежищем. А зря. Они пропустили самое интересное - заключительную часть выступления: «...Ведь как сказал президент Путин: «Даже дети знают, что самой твердой валютой являются знания. Но, но... не только знания. А, а... и наличие твердой валюты! Вот!» (ОРТ. Программа «Время» от 29 апреля 2002 года).

А в это время Совет Директоров TGV, собравшись на чрезвычайное совещание, все пытался решить, что делать? В заключение слово взял Председатель.

-  Мы не можем позволить какому-то японскому выскочке...

-   Его фамилия – Нагасима, - услужливо подсказали сзади.

-  Да хоть Ода Нобунага! Хоть сам Асикага Такаудзи!!! – сорвался на крик Председатель. – Повторяю: мы никому не позволим поставить под сомнение наши достижения. Франция никогда не будет придатком какого-то бегуна, будь он из Японии или из этой.., Тринидады и Тобаги! Короче, я вчера немножко покумекал перед сном и пришел вот к какому выводу: если трошки увеличить дифференциал на поворотах с углом более 30 градусов, то можно получить прибавку в скорости на 0,5 Маха. И, поверьте мне, уже через неделю никто и не вспомнит, как звали этого Тэгавегу!..

А в это время Кимура драил что-то черное, на молоток не похожее. И думал. Хотя по виду и не скажешь. Решение пришло внезапно. Кимура встал и дал отмашку... Все побежали, даже те, кто не умел. И первый, и замыкающий думали одно: «Чего бежим?»

                         (Продолжение след.)