bentkovsky | Япония. Нагоя. Впервые в японском кафе

В те времена мы ходили в Японию на советских пароходах. С тараканами, крысами, пьяными матросами. Все, как положено. Там же ели, спали и участвовали в художественной самодеятельности. На берег нас выпускали только с 10 утра до 9 вечера. И то либо всей толпой, либо пятерками. Отлучиться в одиночку можно было разве что в туалет. Но таких смельчаков почти не было, потому что в этом случае экскурсию останавливали, и весь народ терпеливо ждал под дверями, пока тот, кому приспичило, не вернется в строй.
В Нагоя экскурсоводом нашей группы был некто Симидзу, молодой паренек, только что закончивший местный университет. Для японца он на удивление неплохо говорил по-русски. То есть, его русский даже можно было не переводить. И вот, проведя экскурсию по городу и оставив туристов на полчаса в магазине электроники, где даже самые коварные планы о побеге забывались при виде сверкающей аппаратуры, он предложил мне скоротать время в соседнем кафе за чашечкой кофе. Я в ужасе замахал руками, потому что согласиться означало предать родину. Но парнишка попался настырный и как последний аргумент выложил, что через пару месяцев ему везти в Советский Союз японских туристов, а он так толком и не знает ни привычек, ни обычаев русских людей. Делать нечего и на подгибающихся ногах я зашел за ним в японское кафе. Тут же подскочила официантка, которая, приняв заказ, упорхала на кухню. Тем временем еще одна миловидная японка принесла стакан родниковой воды и что-то белое, по виду точь-в-точь напоминающее нашу сахарную вату. Я осторожно потрогал ее пальцем. Она была горячая. "О, только приготовили!" - смекнул я и потянул ее в рот. Сидевший напротив Симидзу замер и в ужасе уставился на мой рот, который уже начал жевательные движения. Еще через секунду японец сморщился так, будто я грыз лимон. Наконец, выйдя из оцепенения, он схватил свой белый комок и начал его яростно обдирать. Вскоре весь стол был усеян ошметками тонюсенькой полиэтиленовой пленки, которую я поначалу принял за сахарную глазурь и еще удивлялся, почему это у японцев сахар такой не сладкий, да и вата - дерьмо: совсем не тает во рту. Симидзу между тем уже добрался до самой ваты и теперь судорожно рвал ее на части. Я перестал жевать и следил за манипуляциями его рук. Вскоре вата в его руках превратилась в обыкновенную салфетку, которой он начал торопливо вытирать руки, шею, лицо. Моя салфетка выпала у меня изо рта. Надо было что-то сказать, но все мысли спрятались. Мы молча смотрели друг на друга. И тут я нашелся: "Понимаешь, Симидзу! У нас принято перед едой чистить зубы... Гигиена полости рта, так сказать! Ты русских обычаев хотел? Вот! Запоминай!" Вроде, поверил.
Не знаю, жевал ли он салфетки у нас в "Метрополе" через два месяца и заставлял ли это делать других туристов, но если жевал, представляю, что ему сказали наши официанты.